Ирина Лагунина: В четверг Совет по правам человека ООН принял решение назначить специального представителя для расследования нарушений прав человека в Иране. Из 47 членов совета 22 страны проголосовали за, 14 воздержались, 7 выступили против, а четыре делегации просто не присутствовали на заседании. Резолюцию по этому поводу предложила Швеция. В тексте содержится беспокойство по поводу проводившихся в последнее время расправ над оппозиционными лидерами, все более частое применение смертной казни и отсутствия сотрудничества со стороны Ирана, когда речь заходит о положении в этой стране.
Правозащитные организации и группы иранских диссидентов в Европе приветствовали решение Совета ООН в Женеве. Хади Гаэми, исполнительный директор Международной кампании за соблюдение прав человека в Иране заметил в интервью моим коллегам из радиостанции «Фарда», что это решение совета – первое за десять лет – явно будет восприниматься в Иране как поддержка демократическим устремлениям части общества.
Хади Гаэми: Это – значительная победа для иранского народа, чьи права серьезно нарушаются, особенно в последние два года. Это также крупное поражение для иранского правительства, потому что количество стран, проголосовавших за резолюцию, в три раза больше, чем количество проголосовавших против.
Ирина Лагунина: Что же касается того, будет ли Иран сотрудничать с представителем ООН или нет, то правозащитные организации имеют свое решение этого вопроса. Вице-президент расположенной в Париже Международной федерации правозащитных лиг Абдулкарим Лахиджи объяснил его так:
Абдулкарим Лахиджи: Мы попытаемся сделать так, чтобы специальный представитель ООН по правам человека в Иране был из Азии или из Африки, чтобы Тегеран не смог найти никаких предлогов говорить о том, что США и западные страны организовали заговор против Исламской республики. Может быть, удастся даже найти представителя, который будет мусульманином.
Ирина Лагунина: Причина того, что Совет ООН по правам человека решил действовать столь активно – доклад Генерального Секретаря ООН Пан Ги Муна, представленный совету 14 марта. В докладе говорится:
"Со времени последнего отчета Генерального Секретаря ООН перед Генеральной Ассамблеей ООН 15 сентября 2010 года ситуация с правами человека в Иране отличается еще более усиленным подавлением защитников прав человека, активистов движения за права женщин, журналистов и оппонентов правительства. Структуры ООН, занимающиеся правами человека, продолжают высказывать беспокойство по поводу пыток, незаконных арестов и неправедных судов. С начала 2011 года произошло заметное увеличение числа приговоров к смертной казни, включая для политических заключенных. Продолжается дискриминация этнических меньшинств, принимающая порой характер гонений".
Ирина Лагунина: Срок мандата последнего специального посланника ООН по правам человека в Иране истек в 2002 году и с тех пор не возобновлялся. Моя коллега Гольназ Эсфандиари говорила о решении Совета ООН по правам человека с предыдущим специальным представителем ООН Морисом Копиторном о трудностях, с которыми столкнется нынешний посланник. Прежде всего, что произойдет, если Иран откажется сотрудничать с ООН? Делегация Исламской республики уже отвергла это голосование и заявила в Женеве, что Иран слепо исполняет все права человека на своей территории. Как на практике можно заставить эту страну работать с новым представителем?
Морис Копиторн: Насколько я знаю, никаких практических мер на этот счет ООН принять не может. В течение долгих лет на этот счет действует принцип: посланник ООН не может заставить страну принять его, это страна должна пригласить к себе представителя, посланника или специального докладчика – не важно, как он будет называться. Другими словами, я не мог просто так приехать в Иран. Меня должно было пригласить иранское правительство. А после того, как они прочитали мой первый отчет о положении с правами человека, они так рассердились, что приглашения приехать со вторым визитом я так уже больше никогда и не получил.
Гольназ Эсфандиари: А можно влиять на положение с правами человека извне страны?
Морис Копиторн: В наши дни очень даже можно. Я обнаружил для себя, что есть даже преимущества в том, чтобы работать извне страны. Давайте я отвечу так: надо пытаться работать извне, как и изнутри страны, если удается в нее въехать. Но можно очень много всего сделать и извне.
Гольназ Эсфандиари: Как может специальный посланник, или, выражаясь языком ООН, специальный докладчик, повлиять на ситуацию с правами человека внутри страны. В Бирме, например, ситуация отнюдь не улучшилась за последние годы.
Морис Копиторн: Это – другой вопрос. Это уже не относится к работе специального докладчика – к тому, может ли он или она составить полноценный отчет о правах человека. Это вы говорите уже о следующей стадии – о выполнении положений доклада. По-моему, в мире довольно мало стран, которые на самом деле претворили в жизнь рекомендации специальных докладчиков.
Гольназ Эсфандиари: Но если работа специальных представителей не приводит к улучшению ситуации на месте, то в чем вообще смысл этого международного механизма?
Морис Копиторн: Это не всегда приводить к улучшению ситуации, но это все равно часть международного процесса. Я думаю, что специальные докладчики нужны, потому что их работа приводит к усилению международного давления на правительства. Например, тот же Иран. Иранскому правительству не нравился сам факт моего существования – вне зависимости от того, что я говорил или писал. Просто имея над собой специального докладчика, они попадали в определенную группу государств, в которой они отнюдь не хотели находиться. Они даже саму идею находиться в этой группе отвергали. То есть для них это было своего рода потерей лица, ощущением, что Иран находится там, где находиться не должен. А в моем случае я еще и писал доклады – сначала в Комиссию ООН по правам человека, потом в третий комитет Генеральной Ассамблеи. Так что несмотря на то, что я побывал в Иране только однажды и несмотря на то, что иранское руководство пыталось игнорировать мои отчеты, они все равно циркулировали по ООН, и каждый раз их подхватывала пресса. Так что, если хотите, можете назвать это психологической войной.
Ирина Лагунина: С бывшим специальным представителем ООН по правам человека в Иране Морисом Копиторном беседовала моя коллега Гольназ Исфандиари.
Правозащитные организации и группы иранских диссидентов в Европе приветствовали решение Совета ООН в Женеве. Хади Гаэми, исполнительный директор Международной кампании за соблюдение прав человека в Иране заметил в интервью моим коллегам из радиостанции «Фарда», что это решение совета – первое за десять лет – явно будет восприниматься в Иране как поддержка демократическим устремлениям части общества.
Хади Гаэми: Это – значительная победа для иранского народа, чьи права серьезно нарушаются, особенно в последние два года. Это также крупное поражение для иранского правительства, потому что количество стран, проголосовавших за резолюцию, в три раза больше, чем количество проголосовавших против.
Ирина Лагунина: Что же касается того, будет ли Иран сотрудничать с представителем ООН или нет, то правозащитные организации имеют свое решение этого вопроса. Вице-президент расположенной в Париже Международной федерации правозащитных лиг Абдулкарим Лахиджи объяснил его так:
Абдулкарим Лахиджи: Мы попытаемся сделать так, чтобы специальный представитель ООН по правам человека в Иране был из Азии или из Африки, чтобы Тегеран не смог найти никаких предлогов говорить о том, что США и западные страны организовали заговор против Исламской республики. Может быть, удастся даже найти представителя, который будет мусульманином.
Ирина Лагунина: Причина того, что Совет ООН по правам человека решил действовать столь активно – доклад Генерального Секретаря ООН Пан Ги Муна, представленный совету 14 марта. В докладе говорится:
"Со времени последнего отчета Генерального Секретаря ООН перед Генеральной Ассамблеей ООН 15 сентября 2010 года ситуация с правами человека в Иране отличается еще более усиленным подавлением защитников прав человека, активистов движения за права женщин, журналистов и оппонентов правительства. Структуры ООН, занимающиеся правами человека, продолжают высказывать беспокойство по поводу пыток, незаконных арестов и неправедных судов. С начала 2011 года произошло заметное увеличение числа приговоров к смертной казни, включая для политических заключенных. Продолжается дискриминация этнических меньшинств, принимающая порой характер гонений".
Ирина Лагунина: Срок мандата последнего специального посланника ООН по правам человека в Иране истек в 2002 году и с тех пор не возобновлялся. Моя коллега Гольназ Эсфандиари говорила о решении Совета ООН по правам человека с предыдущим специальным представителем ООН Морисом Копиторном о трудностях, с которыми столкнется нынешний посланник. Прежде всего, что произойдет, если Иран откажется сотрудничать с ООН? Делегация Исламской республики уже отвергла это голосование и заявила в Женеве, что Иран слепо исполняет все права человека на своей территории. Как на практике можно заставить эту страну работать с новым представителем?
Морис Копиторн: Насколько я знаю, никаких практических мер на этот счет ООН принять не может. В течение долгих лет на этот счет действует принцип: посланник ООН не может заставить страну принять его, это страна должна пригласить к себе представителя, посланника или специального докладчика – не важно, как он будет называться. Другими словами, я не мог просто так приехать в Иран. Меня должно было пригласить иранское правительство. А после того, как они прочитали мой первый отчет о положении с правами человека, они так рассердились, что приглашения приехать со вторым визитом я так уже больше никогда и не получил.
Гольназ Эсфандиари: А можно влиять на положение с правами человека извне страны?
Морис Копиторн: В наши дни очень даже можно. Я обнаружил для себя, что есть даже преимущества в том, чтобы работать извне страны. Давайте я отвечу так: надо пытаться работать извне, как и изнутри страны, если удается в нее въехать. Но можно очень много всего сделать и извне.
Гольназ Эсфандиари: Как может специальный посланник, или, выражаясь языком ООН, специальный докладчик, повлиять на ситуацию с правами человека внутри страны. В Бирме, например, ситуация отнюдь не улучшилась за последние годы.
Морис Копиторн: Это – другой вопрос. Это уже не относится к работе специального докладчика – к тому, может ли он или она составить полноценный отчет о правах человека. Это вы говорите уже о следующей стадии – о выполнении положений доклада. По-моему, в мире довольно мало стран, которые на самом деле претворили в жизнь рекомендации специальных докладчиков.
Гольназ Эсфандиари: Но если работа специальных представителей не приводит к улучшению ситуации на месте, то в чем вообще смысл этого международного механизма?
Морис Копиторн: Это не всегда приводить к улучшению ситуации, но это все равно часть международного процесса. Я думаю, что специальные докладчики нужны, потому что их работа приводит к усилению международного давления на правительства. Например, тот же Иран. Иранскому правительству не нравился сам факт моего существования – вне зависимости от того, что я говорил или писал. Просто имея над собой специального докладчика, они попадали в определенную группу государств, в которой они отнюдь не хотели находиться. Они даже саму идею находиться в этой группе отвергали. То есть для них это было своего рода потерей лица, ощущением, что Иран находится там, где находиться не должен. А в моем случае я еще и писал доклады – сначала в Комиссию ООН по правам человека, потом в третий комитет Генеральной Ассамблеи. Так что несмотря на то, что я побывал в Иране только однажды и несмотря на то, что иранское руководство пыталось игнорировать мои отчеты, они все равно циркулировали по ООН, и каждый раз их подхватывала пресса. Так что, если хотите, можете назвать это психологической войной.
Ирина Лагунина: С бывшим специальным представителем ООН по правам человека в Иране Морисом Копиторном беседовала моя коллега Гольназ Исфандиари.
